Минуты через три долбежка по крыше прекратилась и раздался зуммер внутренней связи. Это прапорщик Хватов доложил, что нападавшие бандиты уничтожены, а бойцы спецгруппы направлены на зачистку прилегающей местности. Услышав это, я приказал Максиму снимать бронезащиту, а сам, опустив бронепластину, открыл дверь и выбрался из кабины «Форда». Еще стоя на подножке автомобиля, огляделся. Двое бойцов спецгруппы освобождали дорогу от перегородившей ее телеги, запряженной волами. Еще четверо бойцов и примкнувший к ним Первухин обходили пустырь рядом с дорогой, ставший огненной ловушкой для нападавших. Покосили их там знатно. Даже для опытных кавалеристов выжить под кинжальным огнем двух пулеметов проблематично, а тут по бандитам работали еще и ружья-пулеметы. Так что обход поля боя был чистой проформой, но вообще-то он служил и гуманистическим целям – добивались раненые лошади. Сердце рвалось от их пронзительного ржания. Я не выдержал и забрался обратно в кабину. Там эти пронзительные душераздирающие звуки были не так слышны. Наверное, я еще не настолько адаптировался к этому жестокому времени, чтобы выносить и мучения животных тоже. К бессмысленным смертям людей уже относился спокойно, а вот к мучениям животных нет. Конечно, мог себя перебороть, напрячься, надеть маску крутого вояки, истинного аристократа, командира корпуса, но нервы-то не железные. К тому же я посчитал, что не имеет смысла мучиться, чтобы проследить все действия бойцов спецгруппы. Все равно принять непосредственное участие в операции я не мог. Удел великого князя находиться в самом безопасном месте и ждать, ждать донесений от своих подчиненных. Вот я и занял самое безопасное место и с нетерпением ждал, когда все закончится. Видя мучения Максима, который не находил себе места от своей бесполезности, в то время когда остальные бойцы спецгруппы заняты делом, я разрешил ему присоединиться к другим ребятам.

Мучительное ожидание продлилось минут сорок. Наконец я увидел, что к «Форду» бойцы спецгруппы конвоируют пленных. На удивление их было довольно много – человек семь. Все-таки человек удивительно живучее существо – казалось бы, огонь был такой плотности, что пулями срубило даже несколько кустов, росших на пустыре, а несколько человек все равно выжили. И шедшие под конвоем бандиты на первый взгляд были не особо тяжело ранены. Окровавленные повязки присутствовали, но пережив такой обстрел, они все же могли передвигаться своим ходом.

Во всей этой истории с нападением на наш автомобиль меня интересовала, прежде всего, конспирологическая версия. Не растут ли ноги опять из германского генштаба, Не является ли это нападение очередной попыткой устранить великого князя. Пока я дожидался окончания действий бойцов спецгруппы, то основательно продумал эту версию и пришел к выводу, что это полный бред. Что операция проведена безобразно, ну что же, так бывает даже у гениальных стратегов. Исполнители подкачали. Но вот то, что германский генштаб так оперативно мог среагировать на мое появление в Бердичеве, поездку в Житомир, это было невероятным и полным бредом. Скорее всего, это обычный бандитский налет с целью завладения ценным имуществом. В правоте этого вывода я убедился после того, как начал допрашивать пленных. И убедили меня в этом не слова задержанных бандитов, а личность одного из них.

Это был сам батька Махно! Да-да – Нестор Иванович Махно, родившийся в селе Гуляйполе и оказавшийся здесь под Житомиром в результате побега из московской Бутырки. Сначала я не поверил словам мужика, которого начал допрашивать. Скользкий был тип, можно сказать карикатурный «хохол». Сначала юлил, утверждая, что его просто подрядили перевезти валежник, а дорогу он перегородил совершенно случайно. Быки испугались змеи, выползшей на дорогу, шарахнулись в сторону, ну и получился такой казус. Я рассвирепел от такой наглой лжи, выругался матом и приказал охраняющему задержанных Угрюмову расстрелять негодяя. Как только боец начал подталкивать мужика к кювету, чтобы выполнить приказание, этот хитрозадый селянин повалился на колени и начал умолять меня простить его, что он расскажет все как на духу. Ну что же, меня это устраивало и совсем не хотелось крови пускай хитрого и скользкого человека, но все-таки своего. После этого мужик рассказал все о себе и о своих соратниках. Вот так я и узнал все о мужике и о его подельниках. И то, что главным у них является Нестор Иванович, как они его звали – батька Махно.

Перед тем как ко мне привели Нестора Ивановича, я допросил еще двух человек, которых подобрали на пустыре, по которому работали пулеметы, – остальные пленные были местные крестьяне и их захватили возле повозок, перегородивших дорогу. А вот двое, которых я допросил, были подобраны на пустыре и входили в основной состав банды. Оба были дезертирами и очень неуютно себя чувствовали перед генерал-лейтенантом с георгиевским крестом. Речь одного из дезертиров была корявой, но мне все-таки удалось выяснить, что их командир Нестор Махно был приговорен к двадцати годам каторги и имел большой авторитет среди бандитов. Его любили и боялись, поскольку здоровых мужиков приводил в трепет взгляд батьки, холодный, расчетливый, пронизывающий. Банда образовалась недавно, меньше месяца назад. И это было не просто сборище дезертиров и уголовников, а целое политическое движение, члены которого обосновывали свои действия борьбой за народное счастье, называли они себя анархистами. Был и идеолог этого движения. С анархистом Аршиновым Махно сбежал из Бутырки. Этот Аршинов стал в банде, можно сказать, политруком. Проводил душевные беседы и всячески обелял самого батьку. Который представлялся не атаманом бандитской шайки, а борцом за народное счастье. Этаким малоросским Робин Гудом. Как-то одному из дезертиров, кстати, недоучившемуся студенту, Аршинов рассказал, что в Бутырке Нестор не терял времени даром: он не только впитывал основы идеологии, почерпнутые у старшего коллеги по борьбе, но и занимался самообразованием, прочитал множество книг по политэкономии, истории, изучал математику, грамматику, русскую литературу.

Политрук в этой вылазке участия не принимал, он остался в месте дислокации банды с несколькими десятками бойцов. Это были новички, и Аршинов остался промывать им мозги. Проводить, так сказать, курс молодого анархиста. Основной костяк банды состоял из 87 человек. Много было привлекаемых для разовых акций крестьян. Банда была дислоцирована в большом хуторе в двенадцати верстах от Житомира. Но это было временное место дислокации. Вскоре махновцы собирались перебираться на родину своего батьки в село Гуляйполе. Сейчас велась подготовка к этой передислокации. Готовились подводы и такая вещь, как тачанки с пулеметами. Кстати, грузовик потребовался Махно для этой передислокации. До этого банда даже не помышляла о захвате военного имущества. Нападала только на гражданские обозы и на имения помещиков. Может быть, поэтому армию он не интересовал. У Махно было много информаторов в среде чиновников, телеграфистов и железнодорожников.

Одним словом, Махно был предусмотрительным и умным атаманом. Не зря он прославился во времена Гражданской войны. С ним не могли справиться ни красные, ни белые. И он реально создал в своем Гуляйполе республику анархистов. То он воевал за красных, то за белых, а чаще всего сам за себя. Меня атаман бандитов заинтересовал по двум причинам. Во-первых, как легендарная личность – про батьку Махно знали все в моем времени. Во-вторых, у меня возник интерес по использованию этого атамана в своем плане. Почему бы этому явно талантливому командиру не побуйствовать в тылах у австрийцев. Судя по историческим данным, Махно обладал не только военными талантами, но и был хорошим организатором, разбирался в людях, к тому же инициативен и деятелен. Несомненно, забравшись в тыл неприятеля, он спокойно сидеть там не будет, а начнет щипать эту разлагающуюся империю. И людей найдет нужных и не только среди местного населения. Наверняка у австрийцев тоже имеются анархисты, которые будут помогать своим идейным братьям.